Читателям предлагается очерк проректора по научно-богословской работе Киевской духовной академии Владимира Буреги, в котором анализируются проблемы оптимизации процесса обучения в духовных школах РПЦ выходцев из других Поместных Православных Церквей. Особое внимание автора обращено на дореволюционный порядок обучения иностранных студентов в духовных академиях.
Прием иностранных студентов на учебу в духовные академии Русской Церкви — это достаточно давняя традиция, восходящая еще к XVII веку. При этом в разные периоды истории нашей Церкви порядок приема студентов-иностранцев, их обучение и статус могли быть разными. Проблема организации эффективного обучения студентов-иностранцев и сегодня сохраняет свою актуальность в духовных академиях. В настоящем очерке мы обратим внимание на тот порядок обучения в духовных академиях иностранных студентов, который существовал до революции, и постараемся обозначить основные проблемы, которые возникают сегодня в связи с заметным увеличением в наших духовных учебных заведениях выходцев из других Поместных Православных Церквей.
В XVII веке главным православным образовательным центром Восточной Европы была Киево-Могилянская коллегия (с 1701 года — академия). После того как Киев был включен в состав Московского царства (с 1654 года), а Киевская митрополия перешла из юрисдикции Константинополя в подчинение Московскому Патриарху (в 1686 году), особую актуальность приобрел вопрос о статусе «зарубежных» студентов в Киеве. Дело в том, что значительную часть студентов Могилянской коллегии составляли выходцы из польских, белорусских и литовских земель, а также с Правобережной Украины. Хотя канонически они входили в состав Киевской митрополии, все же в гражданском отношении они являлись подданными другого государства (Речи Посполитой). И это осложняло их взаимоотношения с местными властями в Киеве.
Необходимость урегулировать статус иностранных студентов стала одной из причин издания Петром I грамоты от 11 января 1694 года, которая в том числе разрешила принимать на обучение в Киев детей всех сословий не только из Украины и России, но и из-за рубежа и утвердила за Киевской коллегией право на внутреннюю автономию. Однако издание этой грамоты привело к новому конфликту с городскими властями Киева. Учителя и студенты коллегии, ссылаясь на царский указ, отказывались от подчинения каким-либо властям, кроме школьного начальства. Особенно этим прославились как раз иностранные студенты. Устраивая в городе бесчинства, они отказывались отвечать перед городским судом. Все это заставило митрополита Варлаама Ясинского обратиться к царю Петру I с просьбой о даровании Киевской коллегии полных прав Академии. Он также просил митрополита Стефана Яворского, который был тогда фаворитом Петра, способствовать положительному решению вопроса. Воспитанник Киевской школы митрополит Стефан лично попросил об этом царя, и 26 сентября 1701 года Петр I издал грамоту, в которой Киевская школа была официально признана Академией, а это означало ее полную автономию (в том числе и в судебных делах) по отношению к городским властям [1].
В XVIII веке складываются обширные международные связи Киево-Могилянской академии. С 1720-х годов известны случаи отправления выпускников Академии в сербские земли для открытия там школ. Также в Академию на учебу начинают приезжать выходцы с Балкан. По подсчетам профессора протоиерея Федора Титова за первые шесть десятилетий XVIII века в Киевской Академии обучалось 28 сербских студентов[2]. Кроме того, в Академию поступали греки, черногорцы, молдаване, валахи, а также выходцы из Венгрии (жители современной Закарпатской Украины)[3]. Некоторые из выпускников Киевской академии сыграли затем важную роль в возрождении церковной жизни на Балканах. Так, например, окончившие Киевскую школу епископ Дионисий Новакович и архимандрит Иоанн Раич стали наиболее известными сербскими церковными писателями XVIII века[4].
Однако основную массу иностранных студентов в Киеве по-прежнему составляли выходцы из Речи Посполитой. Ежегодно в Академию поступало около сотни православных граждан Польши. После обучения в Киеве эти студенты играли важную роль в сохранении православия в Речи Посполитой. Однако некоторые из них по окончании Академии продолжили свое служение в России. Например, именно таким «иностранным» студентом был святитель Павел Конюскевич, уроженец Галичины, занявший впоследствии Тобольскую кафедру.
В XIX веке, в первые десятилетия после проведения реформы духовного образования при императоре Александре I (в 1808–1819 гг.), иностранных студентов в реформированных духовных академиях почти не было. Лишь с 1840-х годов наблюдается процесс притока в Россию выходцев из других Поместных Церквей. Например, как видно из списков выпускников Московской духовной академии, первым студентом-иностранцем здесь стал иеромонах (впоследствии — митрополит) Парфений (Отенов), сын купца из Охрида, закончивший МДА в 1850 году со степенью кандидата богословия. В 1852 году степени кандидата был удостоен в МДА серб Василий Николаевич. Его земляков мы встречаем и среди выпускников 1854 и 1868 годов. В 1852 году в МДА поступил иеромонах Анфим (Чалыков) из Болгарии. Уже в 1854 году он закончил курс обучения со степенью магистра. В 1872 году он стал первым Экзархом Болгарской Церкви, а в 1879 году был избран почетным членом МДА. В 1852 году в МДА был принят и первый представитель Антиохийского Патриархата — сириец, уроженец Дамаска Спиридон Абуд, прежде закончивший Московскую семинарию[5].
Что касается преобразованной Киевской духовной академии, то здесь первый случай приема на обучение иностранного студента зафиксирован еще в 1839 году. 20 июля 1839 года Молдавский митрополит (в юрисдикции Константинопольского Патриархата) Вениамин (Костаки) направил письмо Киевскому митрополиту Филарету (Амфитеатрову), в котором просил принять на обучение в КДА одного из лучших воспитанников Ясской семинарии Василия Скрибана-Попеску. Просьба митрополита Вениамина была исполнена. Василий Скрибан-Полпеску был принят в КДА. За два года он окончил полный курс Академии и в 1841 году получил степень магистра богословия[6]. В Киеве же он принял монашеский постриг с именем Филарет. Вернувшись на родину, он достиг епископского сана и стал одним из выдающихся иерархов Румынской Православной Церкви XIX века.
С 1850-х годов в списках студентов и выпускников духовных академий Русской Церкви регулярно встречаются имена болгар, сербов, румын, черногорцев, греков, сирийцев, чехов и даже японцев. Хотя иностранные студенты обучались во всех четырех духовных академиях, все же наиболее высоким процент иностранцев был в Киеве. Именно в Киевскую академию (как самую южную) направляли для обучения большинство выходцев с Балкан и Ближнего Востока. Кроме того, нередко иностранные студенты, направленные для обучения в академии на территории современной России, закончив один-два курса, подавали в Синод прошение о переводе в Киевскую академию, поскольку климат в Санкт-Петербурге, Москве и Казани оказывался для них слишком суровым.
Особо заметным увеличение в Киеве количества иностранных студентов стало в последние полтора десятилетия XIX века. Так, если в 1883 году в КДА обучалось лишь 6 иностранцев (4 болгарина, 1 черногорец и 1 грек), то в 1887 году иностранных студентов здесь было уже 25 человек (11 сербов, 7 болгар, 6 румын и 1 японец), а в 1897 году в КДА обучалось 43 иностранца (10 греков, 11 болгар, 13 сербов, 5 румын, 2 черногорца и 2 сирийца). Если учесть, что в 1890-е годы общее количество студентов КДА колебалось от 180 до 190 человек, то станет очевидно, что иностранцы могли составлять почти четверть от общего числа студентов академии[7].
Иностранные студенты обычно получали стипендии либо от Святейшего Синода, либо от Славянского благотворительного комитета, либо от Императорского Православного Палестинского общества. Однако в 1880-е–1890-е гг. не существовало единой системы отбора и направления иностранных граждан на обучение в духовные академии России. Поэтому нередко в духовные академии попадали иностранцы, не имевшие достаточной подготовки для обучения в высших богословских школах. При этом, исходя из внешнеполитических интересов России, считалось необходимым всячески способствовать обучению в духовных академиях болгар, сербов и черногорцев. Поэтому балканским славянам как при поступлении, так и во время обучения в академиях оказывались заметные поблажки. Святейший Синод в своем указе от 5 апреля 1869 года прямо предписывал духовным академиям относиться к иностранным студентам-славянам с максимальной снисходительностью[8]. Пользуясь этим, иностранцы зачастую допускали серьезные нарушения дисциплины. Кроме того, по окончании учебы они нередко пытались остаться в Российской империи, не желая возвращаться на родину. В связи с притоком иностранных студентов возникали и другие проблемы. Например, площади студенческого общежития КДА были ограничены. Поэтому увеличение количества иностранных студентов означало сокращение количества российских подданных, которое могла принять на обучение Академия. Все это вызывало недовольство как в преподавательской, так и в студенческой среде.
В 1897 году МИД России утвердил новые правила отбора «славянских уроженцев» в высшие учебные заведения Российской империи, которые упорядочивали и заметно ужесточали прежде существовавшую практику направления иностранцев на учебу в Россию. В 1901 году по предложению обер-прокурора Святейшего Синода эти правила были распространены и на духовные учебные заведения. Отныне для православных славян существовало два пути поступления в духовные академии в России. Во-первых, они могли подать соответствующие прошения в дипломатические представительства России. Эти прошения рассматривались Комиссией МИДа «по образованию в России южных славян», которая и принимала решение об их удовлетворении или отклонении. Во-вторых, зарубежные православные иерархи могли напрямую обращаться в Синод с ходатайством о приеме на учебу в духовные учебные заведения России выходцев из их епархий. Без разрешения МИДа или Синода принимать иностранцев в Академию воспрещалось. Кроме того, со всех иностранных студентов бралась подписка о том, что они не будут претендовать на службу в России и обязуются по окончании учебы вернуться на родину. В июле 1901 года Святейший Синод направил во все духовные академии указ о введении в действие нового порядка приема на учебу иностранных студентов[9]. По воспоминаниям профессора КДА Н.И. Петрова, внедрение новых правил преградило «приток в русские духовные академии разных проходимцев и искателей приключений. С тех пор состав иностранного студенчества в Киевской духовной академии стал несравненно выше прежнего в качественном отношении»[10].
Несмотря на все трудности, связанные с обучением иностранных студентов, немало выпускников духовных академий Русской Православной Церкви стали известными иерархами других Поместных Церквей. Например, Сербский Патриарх Варнава (Росич), Загребский митрополит Дамаскин (Грданички), преподобный Иустин (Попович), первооткрыватель сочинений святого Григория Палама профессор Г. Папамихаил окончили Санкт-Петербургскую духовную академию. Предстоятели Сербской Православной Церкви митрополиты Михаил (Йованович) и Иннокентий (Павлович), Румынский патриарх Никодим (Мунтяну), митрополит Загребско-Люблянский священноисповедник Досифей (Васич, Сербская Православная Церковь), известный канонист епископ Далматинско-Истринский Никодим (Милаш), писатель и общественный деятель митрополит Тырновский Климент (Друмев, Болгарская Православная Церковь) были выпускниками Киевской академии. И этот список можно было бы продолжить.
После возрождения отечественных духовных школ в 1940-е годы постепенно была восстановлена и традиционная практика приема на обучение в духовные академии иностранных студентов. На протяжении 1950-х–1990-х годов Московскую и Санкт-Петербургскую духовные академии окончило немало представителей других Поместных Церквей, достигших впоследствии высоких иерархических постов у себя на родине. Сегодня и среди предстоятелей, и среди епископата, и среди духовенства автокефальных Православных Церквей есть немало выпускников духовных школ Русской Православной Церкви.
Последнее десятилетие принесло новые тенденции в этот процесс. В 2000-е годы в духовных академиях Русской Церкви заметно увеличилось количество студентов, прибывающих на обучение из Сербской Православной Церкви. Если в советский период, когда взаимоотношения между Советским Союзом и Югославией были весьма непростыми, сербских студентов в наших духовных академиях почти не было, то теперь они составляют заметный процент выпускников и в Московской, и в Санкт-Петербургской, и в Киевской академиях.
Однако сегодня становится вполне очевидной необходимость упорядочить практику приема и обучения иностранных студентов в наших духовных академиях. Что имеется в виду? Дело в том, что система богословского образования в разных Поместных Церквах имеет свою специфику. Так, в Сербии, Греции, Болгарии и Румынии духовные семинарии сохранили свой традиционный статус средних учебных заведений. Здесь в семинарию поступают юноши с неполным средним образованием. В семинарии они получают среднее образование, а также приобретают элементарные богословские знания. При этом в Русской Православной Церкви с 1940-х годов семинарии перестали быть средними учебными заведениями. Они не выполняют функций общеобразовательной средней школы (как это было до революции). В семинарии в России, Украине и в Беларуси поступают юноши, уже имеющие полное среднее образование. Сегодня духовные семинарии Русской Православной Церкви соответствуют первой ступени высшего образования (бакалавриату). Подобный статус семинарии имеют лишь в Польше. Здесь выпускники Варшавской православной духовной семинарии (с трехлетним сроком обучения) получают диплом бакалавра и имеют право поступать на магистерскую программу в Христианскую богословскую академию в Варшаве. Однако в Сербии, Греции, Болгарии и Румынии выпускники семинарий получают лишь диплом о полном среднем образовании и имеют право поступать на первую ступень обучения богословских факультетов, то есть на бакалаврскую программу. Таким образом, статус семинарии в Русской Православной Церкви выше, нежели статус семинарий Сербской, Элладской, Болгарской и Румынской Церквей.
При этом сегодня в Русской Церкви существует практика приема выпускников духовных семинарий («богословий») Сербской Православной Церкви сразу же в академию. Фактически выходцы из Сербской Церкви, рекомендуемые для поступления в духовные академии Русской Церкви, перепрыгивают первую ступень высшего богословского образования (бакалавриат) и принимаются сразу же на уровень, соответствующий магистратуре. Все это приводит к тому, что сербские студенты оказываются неспособными качественно усваивать академическую программу, а значит, у них просто не хватает квалификации для написания дипломных и тем более кандидатских сочинений. В результате в последние годы, когда требования к кандидатским диссертациям в духовных академиях Русской Церкви были заметно повышены, сербских студентов с досадной регулярностью во время предзащиты признают неспособными к написанию качественной квалификационной работы и выпускают из академии без кандидатской степени. В Московской духовной академии были и печальные случаи уличения сербских студентов в прямом плагиате, что влекло за собой лишение их права писать и защищать диссертации в духовных академиях Русской Православной Церкви.
Ситуация усугубляется еще и тем, что большинство сербских студентов, приезжающих на обучение в России и в Украине, не владеют в достаточной степени русским языком и потому не могут продуктивно участвовать в учебном процессе. А если учесть, что часть предметов в Киевской академии преподается на украинском языке, то станет еще более очевидной малоэффективность обучения сербских студентов в учебных заведениях Русской Церкви.
Следует также отметить, что подавляющее большинство сербских студентов приезжают на учебу в Россию и в Украину не из Республики Сербия, а из Федерации Босния и Герцеговина. Граждане Сербии, желающие получить высшее богословское образование, как правило, поступают на православный богословский факультет Белградского университета, после чего наиболее способные могут продолжить учебу на богословских факультетах в Греции. Выпускники же боснийских «богословий» предпочитают отправляться на учебу в духовные академии Русской Церкви.
Практика приема представителей Сербской Церкви сразу же в академию вызывает закономерное неодобрение со стороны богословского факультета в Белграде. Это, в свою очередь, затрудняет сотрудничество между факультетом и духовными академиями Русской Церкви. Как результат, влияние и авторитет греческих богословских школ в Белграде сегодня заметно выше, нежели авторитет духовных академий Русской Православной Церкви.
Таким образом, непродуманность практики приема в духовные академии России и Украины сербских студентов имеет далеко идущие последствия. Прием в академии значительного количества представителей Боснийских епархий, не имеющих достаточной богословской подготовки, ведет лишь к осложнениям во взаимоотношениях с ведущей богословской школой Сербской Церкви.
Сегодня, когда в духовных школах Русской Православной Церкви внедряются нормы Болонского процесса, складывается благоприятная ситуация для упорядочивания практики приема на обучение иностранных студентов. Вполне очевидно, что ближайшей задачей Русской Церкви является необходимость установления эквивалентности дипломов о получении богословского образования с другими Поместными Церквами. И здесь неизбежно возникает вопрос о том, как уровни духовного образования в Русской Церкви соответствуют ступеням богословского образования в других странах? Вполне очевидно, что диплом российских и украинских семинарий должен быть приравнен к диплому бакалавра православного богословия Польши, Словакии, Румынии, Греции, Сербии и Болгарии. Соответственно, и диплом бакалавра, полученный в этих странах, будет эквивалентен семинарскому диплому Русской Церкви. Установление такой эквивалентности автоматически приведет к невозможности поступления в академию (то есть на магистерский уровень) иностранных студентов, не имеющих бакалаврского диплома.
Таким образом, сегодня, как и сто лет назад, Русская Православная Церковь стоит перед необходимостью решить вопрос об оптимизации процесса обучения иностранных студентов в наших духовных школах. Причем сегодня эта задача должна решаться в контексте формирования единого пространства православного богословского образования в Европе.
[1] Подробнее см.: Титов Ф., проф., прот. Императорская Киевская Духовная Академия в ее трехвековой жизни и деятельности (1615-1915 гг.): Историческая записка. К., 2003. С. 105-112.
[2] Там же. С. 229.
[3] См.: Шевченко Ф. П. Закарпатці — студенти Київської академії XVIII ст. // Український історичний журнал. 1965. № 6. С. 95-97.
[4] См. о них: Вукашиновић В. Српска барокна теологиja. Врњци — Трбиње, 2010.
[5] См.: Списки студентов, окончивших полный курс Императорской Московской Духовной Академии за первое столетие ее существования (1814-1914 гг.). Сергиев Посад, 1914.
[6] Аскоченский В. И. История Киевской Духовной Академии, по преобразовании ее в 1819 году. СПб., 1863. С. 193-196, 206-208.
[7] См. отчеты о состоянии КДА за соответствующие годы, печатавшиеся как в приложениях к «Трудам Киевской духовной академии», так и отдельными изданиями.
[8] Путро О. І., Путро А. О. Студенти-іноземці Київської Духовної Академії (XIX – початок XX ст.) // Вісник державної академії керівних кадрів культури і мистецтв. 2010. № 2. С. 113.
[9] Центральный государственный исторический архив Украины, Киев. Ф. 711, оп. 3, ед. хр. 2576, л. 2-3. См. также: Путро О. І., Путро А. О. Студенти-іноземці Київської Духовної Академії (XIX – початок XX ст.) // Вісник державної академії керівних кадрів культури і мистецтв. 2010. № 4. С. 131-133.
[10] Петров М. Скрижалі пам’яті: коментарі та додатки / Склав В. Ульяновський. К., 2003. С. 199.