Протоиерей Николай Озолин. Как создавался Русский Православный Свято-Сергиевский Богословский Институт в Париже

Предлагаем Вашему вниманию доклад ректора Свято-Сергиевского Богословского института в Париже протоиерея Николая Озолина, посвященный истории создания этого института. Доклад был сделан на конференции Учебного комитета «Лавра преподобного Сергия и традиции духовного образований Русской Православной Церкви», прошедшей 28 января 2014 года в малом актовом зале Московской духовной академии в рамках XXII Международных образовательных Рождественских Чтений.

Позвольте от имени ректора, Высокопреосвященного Архиепископа Иова, ученого совета и всех учащих и учащихся нашего Института поздравить Вас с празднованием наступившего в этом году юбилея семисотлетия с рождения нашего общего небесного покровителя великого аввы Сергия и поблагодарить Вас за приглашение участвовать в этой конференции, посвященной его светлой памяти.

Быть с Вами в этот день и иметь возможность поклониться благодатной раке его святых мощей для меня великое духовное утешение и большая радость.

Цель моего краткого сообщения рассказать о возникновении и деятельности высшего богословского учебного заведения, основанного за рубежом прямо в ответ на закрытие духовных школ в России после революции. Постараюсь при этом как можно чаще предоставлять слово самим активным участникам событий из первого поколения профессоров, бóльшую часть которых мне посчастливилось еще застать в живых, когда я поступил в Институт в конце 50-х годов.

В будущем академическом году Свято-Сергиевекий Институт отпразднует свой девяностолетний юбилей. В настоящее время на очном отделении в нем учатся около пятидесяти православных студентов со всего мира: из Эфиопии, Святой Земли, из Ливана, Грузии и Турции, Греции, Болгарии, Румынии, Македонии и Сербии, Польши, Литвы, Финляндии, Норвегии, Голландии, Бельгии, Италии, Америки, Франции и, конечно, из России. На заочное отделение записались в этом году семьдесят человек.

Будучи до очень недавнего времени единственной православной богословской школой в Западной Европе, давшей много десятков образованных священников и епископов (и даже одного патриарха), служащих почти во всех поместных православных Церквах, Институт не забывает о своих русских корнях.

Крупные перемены, происшедшие в России с момента празднования тысячелетия крещения Руси, позволили установить новые контакты с русскими богословскими учебными заведениями, что для нас является большой радостью и обогащением. Кстати сказать, с вашей Московской Духовной Академией был заключен и подписан самим Владыкой Ректором Договор о сотрудничестве наших двух духовных школ 13 октября 2010 года.

Сейчас позвольте оглянуться немного в прошлое и вспомнить, как создавался наш Русский Православный Свято-Сергиевский Богословский Институт.

Самым упорным и нерастворимым ядром русского национального самосознания оказалась Православная Церковь. Однако для продолжения своего организованного существования она нуждалась в богословской школе. Помимо профессиональной потребности в школе, интерес к церковным и богословским вопросам проявился и в устройстве популярных лекций на эти темы в Константинополе, в Белграде, в Берлине и в Париже (т. е. во всех центрах русского рассеяния). В русском посольстве в Париже с конца 1920 г. происходили довольно частые лекции и беседы почти исключительно на церковные темы. В среде многочисленных слушателей возникла мысль о систематических богословских курсах. Приезжавший в 1921 г. из Берлина в Париж митрополит Евлогий благословил начать этот опыт. Было объявлено об открытии «Высших Православных Богословских Курсов». Лекции назначались по вечерам в помещении Средней Русской Школы (7, rue du Dr. Blanche). Курсы просуществовали с февраля до лета. Об открытии регулярной богословской школы повсюду начались разговоры. Особую настойчивость при этом проявил Пражский Академический Центр, где собралось большое количество русских ученых и студентов под покровительством президента – проф. Т. Масарика. Русские профессора, особенно после высылки в 1922 г. из Советской России так называемых «идеалистов», ·когда за границей очутились о. Сергий Булгаков, Николай Онуфриевич Лосский, Симеон Людвигович Франк, Николай Александрович Бердяев, Борис Петрович Вышеславцев, Павел Иванович Новгородцев и многие другие, вдохновились идеей создания богословского факультета, как был уже образован юридический факультет.

Когда летом 1922 г. глава Всемирной Христианской Студенческой Федерации д-р Джон Мотт, старый друг русских епископов-миссионеров: святейшего Тихона в Северной Америке, будущего Патриарха, и Сергия в Японии, проезжал через Прагу, академик Петр Бернгардович Струве, в присутствии протопресвитера о. Георгия Шавельского, Антона Владимвровича Карташева и других, передал ему записку о потребности и возможности устроить высшую богословскую школу для русских. А за несколько месяцев до этой встречи д-р Мотт аналогичную же записку получил в Шанхае. Ее после съезда христианского студенчества в Пекине вручил ему Лев Александрович 3андер, бывший тогда доцентом Владивостокского Университета. Местом богословской школы с 1923 г. мыслился Париж, куда окончательно переселился из Берлина митрополит Евлогий, который очень ревновал об этом.

На внутренней стороне северных врат иконостаса до сих пор можно прочесть следyющую надпись: «Начал расписывать церковь 6 ноября 1925 г. пятницу: Кончил 1 декабря 1927 г. четверг. Д.С. Стеллецкий». Итак, по эмигрантским понятиям довольно больщой храм (вмещающий до 800 человек), совершенно инославного вида, за сравнительно короткое время превратился в православную церковь с многочисленными иконами, стенной росписью, различными орнаментами и трехъярусным зубчатым иконоcтасом. Строго говоря, Стеллецкий настоящим иконописцем так и не стал – он еще писал масляными красками – но на трудном и сложном пути постепенного раскрытия и воссоздания иконописной традиции его работа на Сергиевском Подворье оказалась важным этапом.

Оригинальность изначального преподавательского состава состояла, как писал отец Киприан, в том, что «при рождении Института встретились два поколения людей и представители двух разных течений русской мысли. С одной стороны, это были воспитанники и наставники старых русских Духовных Академий:

– сам митрополит Евлогий (Георгиевский), ректор Института с 1925 по 1946 гг.;

– епископ Вениамин (Федченков), инспектор Института с 1925 по 1930 гг., магистрант СПб Духовной Академии, будущий митрополит – экзарх Московской Патриархии в Северной Америке (род. в 1880 г. и скончавшийся в Псково-Печерском Успенском монастыре в 1961 г.). Преподавал пастырское богословие, литургику, сектоведение и частично Священное Писание Ветхого Завета. Он же и основоположник традиции подворского богослужебного пения;

– Николай Никанорович Глубоковский (1863-1937 гг.), заслуженный ординарный профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии, член-корреспондент Российский Академии Наук, Почетный член Московской, Киевской и Казанской духовных академий, в эмиграции ординарный профессор Софийского Университета в Болгарии, оказавший ценнейшую помощь в нашей учебной работе;

– и, конечно, Антон Владимирович Карташев, воспитанник и преподаватель Санкт-Петербургской Духовной Академии и Высших Женских Курсов.

С другой стороны, широкой волной в состав нашей ученой коллегии влились люди, не принимавшие участия в дореволюционной школе, но пришедшие к богословию из внеакадемических очагов вольной религиозной мысли:

– прот. Сергий Николаевич Булгаков (1871-1944 гг.), доктор политической экономиии профессор Московского Университета, рукоположен во иереи в 1918 году. С 1925 г. до своей кончины профессор догматики. Инспектор с 1931 г. и декан с 1940 г.;

– Василий Васильевич Зеньковский (1881-1962 гг.), магистр философии Московского Университета, профессор психологии Киевского и Белградского университетов (1915-1923 гг.). Директор Педагогического института в Праге (1923-1926 гг.). Пожизненный председатель РСХД с 1923 года. С 1926 по 1962 гг. профессор истории философии, психологии, апологетики и истории религии. Принял священство в 1942 году. Декан Института с 1944 пл 1962 гг.;

– Сергей Сергеевич Безобразов (1892-1965 гг.), в 1914 г. окончил филологический факультет Санкт-Петербургского Университета, профессор истории религии Туркестанского Университета в 1918-1920 гг. Преподавал в 1921 и 1922 годах в Православном богословском Институте в Петрограде[6]. С 1925 по 1965 гг. Профессор Священного Писания Нового Завета. В 1932 г. принял монашество с именем Кассиан. С 1947 г. епископ Катанский и ректор Института до 1965 г.;

– Борис Петрович Вышеславцев (1877-1954 гг.). Преподавал философию в Московском Университете. С 1927 по 1943 гг. профессор нравственного богословия. Вместе с Бердяевым – редактор журнала «Путь»;

– Георгий Петрович Федотов (1886-1951 гг.). Профессор Средневековой Истории Саратовского Университета. С 1926 по 1939 гг. профессор истории Западной церкви и агиологии. С 1946 по 1951 гг. профессор Свято-Владимирской Духовной Академии в Нью-Йорке. Главный редактор журнала «Новый град» (1931-1940 гг.);

– Георгий Васильевич Флоровский (1893-1979 гг.). Приват-доцент Новороссийского Университета в 1920 г. Магистр Русской Академической группы в Праге в 1924 г. С 1926 по 1939 гг. профессор патрологии, а с 1947 по 1948 гг. догматики и нравственного богословия. Pyкоположен в 1932 г. С 1949 по 1955 гг. декан Свято-Владимирской Духовной Академии в Hью-Йорке. 3атем профессор в Гарвардском и Принстоноком университетах;

– Владимир Васильевич Вейдле (1895-1979 гг.). Преподает в Пермском Университете c 1918 по 1920 гг. С 1920 по 1924 гг. преподает историю искусства в Петрограде. С 1932 по 1952 гг. доцент истории христианского искусства, а с 1940 по 1952 гг. также и истории Западной Церкви;

– Лев Александрович Зандер (1893-1964 гг.). Окончил Императорский Александровckий лицей в 1913 г. Преподавал философию во ВладивостокскомУниверситете с 1919 пo 1920 гг. С 1926 по 1956 гг. доцент, а с 1956 по 1964 гг. профессор логики и сравнитeльного богословия;

– Владимир Николаевич, Ильин (1890-1974 гг.). Окончил физико-математический факультет Киевского Университета в 1912 г., а в 1917 г. там же – философский отдел. Музыковед. С 1927 по 1940 гг. доцент литургики и истории философии;

– Константин Васильевич Мочульский (1892-1948 гг.). Одновременно с С.С. Безобразовым окончил историко-филологический факультет СПб Университета. В 1919 и 1920 гг. доцент Новороссийского Университета. С 1934 по 1947 гг. доцент по истории Западной Церкви. Вместе с Федотовым близкий друг и сотрудник «Православного Дела» матери Марии Скобцовой.

Эта вторая группа была в те годы в тесной связи с Семеном Людвиговичем Франком (1877-1950 гг.), Николаем Онуфриевичем Лосским (1870-1965 гг.), Николаем Алексанровичем Бердяевым (1874-1948 гг.) и Львом Платоновичем Карсавиным (1882-1952 гг.).

Все они принесли к зарождавшемуся очагу богословской науки опыт старой и новой Духовной Академии, соединенный с исканием и чаяниями любомудрствующей мысли. Несколько позднее вошли в состав профессуры русские питомцы Белградского Богословского факультета Николай Николаевич Афанасьев (1893-1960 гг.), будущий профессор канонического права, и архимандрит Киприан (Керн).

«Притом две характерные особенности определили стиль и направление нашей школы и стали координатами ее ученой и учебной деятельности. С одной стороны, готовность приятия острых проблем современности, смелость историко-критического подхода к источникам богословского ведения и сознание необходимости быть на уровне научных требований эпохи. С другой, быт и работа Института сразу же при его создании встали в рамки храмового благочестия. Ритм богослужебной жизни Церкви, ее пoсты и праздники с их богатством литургического богословия едва ли не преобладают в нашей атмосфере»[7]. В связи с этой внутренней атмосферой стоит вспомнить, что еще на первый академический курс осенью 1925 года записались два друга – Всеволод Кривошеин, будущий архиепископ Василий, и Сергей Сахаров, будущий архимандрит Софроний, однако, как известно, они через год уже вместе перебрались на Афон...

Зoлотым веком нашей школы несомненно были первые 14 лет ее существования, т.е. с основания до начала Второй мировой войны. То было время всеобщего процветания культурной жизни русского Парижа: научные содружества и институты, Акадамическая Группа, дворянское собрание, гимназия, Кадетский корпус, Консерватория, Академия художеств, театры, журналы и газеты всех направлений, несколько книгоиздательств и конечно, военные и политические объединения – жизнь била ключом! Для Института это были годы блистательного преподавания вышеупомянутых наставников, пламенных служб и тяжелых раздумий Булгакова, «исхода к востоку» Флоровcкого, грез о «воссоздании Святой Руси» Карташева, «нового Средневековья» и «философии неравенства» Бердяева, «размышлений о России» и о «социальном значении христианства» Федотова ...

Внутренний тон задавали рукоположения и постриги в академическом храме: Каcсианa (Безобразова), Иоанна (Шаховского), монахини Бландины (Оболенской), Мефодия (Kульмана), Павла (Голышева), Дионисая (Лукина), Саввы (Струве), художницы-иконописицы Иоанны (Рейтлингер), к которой приходил учиться будущий изограф монах Григopий (Круг). Тихо, и часто для «внешних» незаметно продолжалось возвращение в oтчий дом блудных сынов и дщерей кающейся российской интеллигенции…

писала в своем стихотворении «Постриг» мать Мария (1891-1945 гг.), в юности поэтесса, близкая к Блоку, бывший член сопиал-революционной партии, городская голова Анапы в 1917 г., позже писательница – богослов, секретарь РСХД, основательница: «Православного Дела», в самом конце войны погибшая в немецком концлагере. «В назначенный день в начале Великого поста 1932 г. в храме Сергиевского Подворья Елизавета Юрьевна Скобцова, по первому мужу Кузьмина-Караваева, урожденная Пиленко, отложила мирское одеяние, облеклась в простую рубашку, спустилась по лестнице с хоров Сергиевского храма и распростёрлась крестообразно на полу:

Войной 1939 г. резко оборвалась кипучая жизнь зарубежной Руси. Многие подворские профессора и студенты, находясь летом за границей, не смогли вернуться в Париж. Афанасьев оказался в Тунисе, архимандрит Кассиан – на Афоне, Флоровский – в Белграде, где под бомбами сгорел склад с его «Путями Русского богословия». Зеньковского и 3андера арестовали немцы. Федотов как-то перебрался в Америку... К началу 1944 г. из всей славной плеяды профессоров на месте остались только Карташев, архимандрит Киприан и больной о. Сергий Булгаков, скончавшийся в том же году. Студентов числилось не более 12 человек. Поступление пособий и вообще материальной помощи из Америки, Швейцарии и Англии прекратилось. Но службы и лекции продолжались, и всем было ясно, что главное во что бы то ни стало не допускать закрытия школы, а «выжить» до освобождения Парижа и прекрашения военных действий.

По милости Божьей так и случилось, и с конца войны наступил период второго расцвета в жизни Института – его серебряный век, с конца войны в 45-ом до 59-го года, то есть снова 14 лет...

После кончины митрополита Евлогия в 1946 г. новоизбранный экзарх митрополит Владимир (Тихоницкий) предпочел уступить должность ректора одному из профессоров Института. Избран был архимандрит Кассиан, поставленный в июле 1947 г. во епископа Катанского. Новый ректор сразу обнаружил необходимость пополнения преподавательского состава. Наиболее подходящими кандидатами оказались собственные выпускники Института молодые священники Алексей Петрович Князев (1913-1991 гг.) и Александр Димитриевич Шмеман (1921-1983 гг.), окончившие в 1943 и 1945 гг. Первому поручили Священное Писание Ветхого 3авета, а второй стал ассистентом А. В. Карташева по истории Церкви. После смерти о. Сергия Булгакова с 1945 г. догматику и нравственное богословие читал о. Георгий Флоровский. Но в 1948 г. о. Георгий переехал в Америку и стал деканом Свято-Владимирской Духовной Академии, в которой уже преподавали Н. О. Лосский и Г. П. Федотов. Освободившуюся кафедру занял ассистент Флоровского, выпускник 1936 г. Сергей Сергеевич Верховской (1907-1986 гг.), переехавший в свою очередь в 1952 г. во Владимирскую Академию в Нью-Йорке. Через год туда же переехал и о. Александр Шмеман, так что история Церкви снова вернулась к стареющему, но еще удивительно бодрому Карташеву. Окончивший Институт в том же 1952 г. Николай Анатольевич Куломзин (род. в 1912 г.) был оставлен при кафедре Священного Писания Нового 3авета, которую он занимал до своей кончины в 1995 году. А Верховского заменили, по нравственному богословию Павел Николаевич Евдокимов (1901-1970 гг.), принадлежавший к первому выпуску, а по догматике через некоторое время выпускник 1949 г. будущий декан и протопресвитер Борис Бобринский (род. в 1925 г.). Блестящий выпускник 1948 г. барон Иван Феофилович Мейендорф, родившийся в 1926 г. и к прискорбию всего православного мира скончавшийся 22 июля 1992 г., сразу же был оставлен при Институте для подготовки к ученому званию и в течение 10 лет, до своего переезда в Америку, преподавал греческий язык, патрологию и частично историю Церкви.

Примером старших вдохновилось следующее поколение преподавателей. В 1954 г. Алексей Князев защитил работу «Письмо Аристея к Филократу и предыстория перевода 70 толковников». А в 1959 г. о. Александр Шмеман вернулся из Америки с диссертацией об «Истории Византийского литургического синтеза», в то время как только что рукоположенный в иерейский сан о. Иоанн Мейендорф в Сорбонне защитил свое «Введение в богословие свт. Григория Паламы – Introduction а l'étude de Grégoire Palamas», получившее сразу мировую известность.

B эти послевоенные годы журнал Института «Православная мысль» продолжал отражать интересы и исследовательскую деятельность профессуры – последний ХI том русской серии вышел в 1957 году. С 1949 по 1962 гг. устроенные при Институте «Высшие женские богословские Курсы», рассчитанные на трехлетнее обучение,  привлекали множество интеллигентных женщин, готовя их к самым разным служениям на церковном поприще.

Могло казаться, что будущее Института и его русская специфика .прекрасно обесчены. Но Господь рассудил иначе. И знаменательно, что первым показателем настующего заката серебряного века оказалась не кончина заслуженного старого профессора, а очередной переезд в Америку молодого.

После Федотова в 1943 г., Флоровского в 1948 г., Шмемана в 1951 г. и .Верховского в 1952 г. осенью 1959 г. тридцатитрехлетний о. Иоанн Мейендорф, только что открывший cвoей диссертацией эру «неопаламизма», переселяется в Нью-Йорк, принимая предложенные ему кафедры истории Церкви и патрологии во Владимирской Академии. Таким образом, почти вся вторая смена подворских профессоров оказалась за океаном, всецело посвящая себя исторической миссии создания Американской Поместной Церкви и окормляющей ее авторитетной богословской школы.

Итак, как я отметил в своем вступлении, после кончины своего второго ректора, eпископа Кассиана в 1965 г., Парижский богословский институт из русского учебного зaведения, ввиду невозможности общения с Россией, стал постепенно превращаться в общеправославный центр, свидетельствующий о нашей вере перед лицом инославного мира и пекущийся о нуждах местных епархий.

При этом смею сказать, что лейтмотивом и целью всей нашей педагогической деятельности с самого начала и по сей день мы в первую очередь не считаем обучение наших питомцев какой-то «христианской системе мышления» или даже «патристической доктрине», но приобщение их к живому опыту Церкви или, вернее, «к Церкви как опыту». Именно живой опыт благодатной действительности Церкви и прежде всего ее литургической жизни был для отцов самоочевидным истоком богословия и, более того, залогом самой его возможности. У нас всегда считали, что сущность святоотеческого любомудрия вне «Церкви как опыта» попросту не может быть услышана в своем истинном значении.

Сегодня же, когда на наших глазах открылся новый период в истории нашего отeчества, по молитвам и предстательству приснопамятных ее почивших о Господе основателей, посильно продолжается деятельность той школы, которая в страшные двадцатые, тридцатые и сороковые годы одна обеспечивала преемственность русского богословского опыта и в сложных условиях изгнания олицетворяла его под покровом игумена Русской 3емли, Преподобного аввы Сергия.